За окном толпились люди. С каждой минутой их становилось все больше. Если это толпа потеряет контроль, то… Об этом не хотелось думать. Никакая охрана на входе в здание не задержит ее дольше чем на пять минут. Задний выход тоже блокирован не меньшей толпой. Я уперся лбом в оконное стекло. Черт побери, Майк, мы заварили такую кашу, что теперь дай бог сил расхлебать ее. Или хотя бы не подавиться.
– Ну что, готов?
– Голос Вики отвлек меня от невеселых мыслей.
– Нет, – ответил я, – не готов.
– Нервничаешь?
– А ты?
– Конечно, – хихикнула она. – Если уцелеем, то я напьюсь.
– Хотелось бы это увидеть.
– Сколько до начала?
– Чуть больше двух часов.
Вики была единственной девушкой в нашей компании. Разумеется, все воспринимали ее как своего в доску парня. И разумеется, каждый не раз думал о том, как было бы хорошо назвать ее “моя”. Все-таки тяжело думать о рыжеволосой бестии с зелеными глазами как о парне. Смахивает на дешевую мелодраму, но не перестает быть правдой. Разумеется, Вики прекрасно знала о том, какие мысли периодически мельтешили в наших головах. И лишь посмеивалась.
– Нервничаешь? – повторила она.
– Да. Я так не нервничал даже тогда, когда мы уносили ноги из “Дыры”.
– Память о приключении на всю жизнь, так?
“Дырой” назывался отель на одном из намытых островов в Эмиратах. Вернее, на одном из частично смытых островов. Дорогущий проект пострадал от очередного природного катаклизма – землетрясения. Сначала предполагалось провести масштабные восстановительные работы, потом умные головы подсчитали сумму, требуемую этим удовольствием, почесали затылки и махнули на это дело рукой. Острова продолжали снабжаться электроэнергией, станции по очистке воды худо-бедно работали, обитатели побогаче собрали уцелевшее добро и съехали прочь, обитатели победнее – с чистой совестью заняли их жилища. За пару-тройку лет после землетрясения на островах установился равномерный бардак. Полиция время от времени устраивала проверки и ловила особо отличившихся, но наводить полный порядок не рвалась. Впрочем, это никому не было нужным. Полусмытые острова стали современным аналогом неблагополучных городских кварталов. Любой, имеющий проблемы с законом, мог там скрыться и спокойно жить. Во всяком случае, до того момента, когда у полиции не возникало уж очень сильного желания с ним пообщаться.
– Как думаешь, кто-нибудь рискнет сюда вломиться?
– Да.
– Эти? – она кивнула в сторону людей, стоявших шагах в двадцати от входа.
– Эти тоже.
– А кто еще?
– “Трансатлантик”.
Мы с Майком прибыли в “Дыру” поздно вечером. Уставшие, как неизвестно кто, и с одним желанием – спать. Дорога была нелегкой – несколько часов в самолете, досмотр в аэропорту, долгая поездка на такси с неумолкающим ни на секунду водителем. Потом поиски катера и переправа на остров. Но хуже всего была жара. Замотайтесь в теплое одеяло и попросите облить себя горячей водой – будет тот же эффект.
Я открыл двери номера. В кресле у окна, водрузив ноги на стол, сидел Кейт.
– О, явились наконец-то! – прокомментировал он наше появление.
– Твою мать, Кейт, ты первый раз в жизни прибыл первым, так что…
И тут я осекся. Кейт был не один.
– Я – Вики, – представилась его спутница.
– Алекс, – Майк слегка подтолкнул меня, – познакомься со специалистом по безопасности. Как ни избито звучит, но она может дать фору практически любому из нас в этом вопросе.
– Понятно, – улыбнулась она. – Это и есть единственный порядочный человек в этом помещении.
– Ну да, – протянул Кейт, – с каких это пор человек, работающий на “Трансатлантик” может считаться порядчным?
– Кейт, тебе дать в морду сейчас или через пять минут? – осведомился я.
– Здесь дама, – ехидно заметил он.
– Тебя это смущает?
– Нет, – ответила Вики.
– Хорошо. Но вообще-то я спрашивал Кейта.
Около полуночи прибыли появились Ян и Ленни. Тоже специалисты по безопасности, как и все. Что мы делали в “Дыре”? Глупый вопрос. Есть система защиты – есть интерес в том, чтобы ее вскрыть. Особенно, если это система защиты – гордость компании. Романтика, да и только. А еще все подогревается тем, что у компании есть конкурент, который имеет свой интерес.
За час мы развернули в номере “Дыры” хорошую штурмовую точку. Отследить ее, не привлекая нашего внимания, было невозможно.
– А теперь самое интересное, – Майк выдержал паузу. – мы заодно испытаем новую штуку.
– Майк, если что-то пойдет криво, то эту новую штуку тебе очень быстро вставят сам знаешь куда, – отозвался Ленни.
– Для этого ее придется сначала кое-откуда вытащить.
– Ты о чем?
– О последнем достижении цивилизации.
Нейропорт. Разрабатывался для прямого подключения обездвиженных людей к компьютеру. Изобретение, давшее многим возможность общаться и стимул жить. Небольшой разъем, легко скрывающийся под волосами. Где Майк ухитрился сделать операцию по его вживлению, так и осталось неизвестно. А также остался без ответа и другой, более интересный вопрос – как он вообще раздобыл эту штуку.
– Ленни арестовали.
– Когда?
– Позавчера. Только сегодня узнала об этом. Он засел в Торонто, что-то мутил с таможенными данными. Видать так увлекся, что прозевал момент, когда нужно было уходить.
Никто не выходил из номера пять часов. Защита дрогнула и только тогда Майк откинулся на спинку кресла, выдернув шнур из порта. Его лицо было покрыто испариной.
– Есть! – сказал он. – Кто-нибудь, скиньте все нужно и уходим отсюда.
– Майк, ты как? – спросил Ян с тревогой.
– Паршиво. Тошнит. Побочный эффект, чертовски неприятный. И головокружение.
– Все, я скинула данные, – Вики принялась отключать оборудование. – Черт, в вестибюле полно полиции. Похоже, нас засекли.
– Система не сработала?
– Или ищут не нас. Но сейчас могут брать всех подряд, здесь у полиции неограниченная власть.
– Сворачивайте все, – сказал я. – И подписывайте вот эти бумаги.
– А ты?
– А я выйду в коридор.
– Алекс, ты рехнулся?
– Нет. По крайней мере, несколько минут выиграю. И держите все вот это.
Я бросил на стол пачку пластиковых карт. Кейт первым схватил одну из них.
– Что за бред?! Проект “Второй шанс”?
– Все спрячьте в туалет или еще куда. Ничто не должно в комнате вызывать подозрения на первый взгляд.
Я отвернулся от окна – слишком уж давила на нервы собирающаяся толпа. Никогда не испытывал желания оказаться на пути подобного потока, способного снести все на своем пути. В детстве меня накрыло морской волной и пронесло метров пятдесят по отмели. Ощущение не из самых приятных – сначала крутит так, что полностью теряешь ориентацию в пространстве, потом несколько метров тянет по песку и ты собираешь своей кожей кучу осколков ракушек. Выковыривание их после выхода из воды – вообще мечта мазохиста. Плюс соленая вода. Вот и сейчас толпа вызывала стойкую ассоциацию с той волной. Разница лишь в том, что эта волна имеет определенную цель, в отличие от природной стихии из детства.
– Никогда не хотелось бросить? – Вики тоже отвернулась и села на пол.
– Нет.
– Почему?
Мы, ежики, существа загадочные.
Она засмеялась и ее смех настолько контрастировал со всей обстановкой, что у меня появилась мысль – выкрутимся. Не знаю как, с чьей-то помощью или без, но выкрутимся. Бывает же иногда в жизни простое везение, которое ничем нельзя объяснить. Как же мне хочется поверить в то, что сегодня будет именно такой день, с простым везением, о котором говорят “так не бывает!”
– Специальный отдел, капитан Фами Рийад.
– Алекс Морган, “Трансатлантик”. Специальный проект “Второй шанс”.
Фами Рийад был одним из тех, с кем я предпочел бы никогда не встречаться. Редкий тип человека, которого можно сравнить с гончей, берущей след и преследующей добычу до конца. И этой гончей плевать на результат – она возьмет добычу или добыча убьет ее. Она просто не может иначе, ее жизнь – такое преследование. И даже в старости она способна еще утереть нос рвущемуся на охоту молодняку.
– Прошу прощения, но…
– Разумеется, вот, – я протянул карточку. Фами провел ее через сканер и пробежал глазами по высветившимуся тексту.
– У вас разрешение на работу по данному проекту истекает через три дня.
– Да. Разрешение выдается каждый раз заново для каждого выезда.
– Я могу войти?
– Конечно.
Он вошел в номер. Все сидели за столом и заполняли формы. Фами окинул всех пристальным взглядом, я ни на секунду не сомневался – он почувствовал подвох во всем происходящем.
– У вас удачный сегодня день, – сказал он.
– Да. Можно сказать – рекорд.
– Все пятеро согласились?
– Да.
– Они уже подписали документы?
– Этим они сейчас и занимаются.
– Понятно. Есть только одно обстоятельство – вам нельзя покидать страну в течении ближайших суток. Я видел дела двоих из них…
– Это является проблемой?
– Не перебивайте меня, – голос Фами был спокойным и одновременно вызывающим мурашки по коже. – Я обязан сделать запрос и убедиться в том, что у этих двоих нет никаких проблем с… иммиграционной службой.
– Я понял. Билеты зарезервированы на послезавтра.
– Вы собираетесь провести все время здесь или вернетесь на материк?
– Здесь.
– Хорошо.
Я более чем уверен – Фами был готов всех нас арестовать немедленно. Но рисковать ему не хотелось – слишком уж большими могли оказаться проблемы в случае ошибки. Проверять подлинность бумаг, имеющих отношение к проекту “Второй шанс”, можно было и из отеля. И здесь хорошая техническая подготовка сыграла плохую службу Фами. Он допустил возможность перехвата его запроса и последующей подтасовки ответа. Теоретически такой фокус можно провернуть, но на практике – затруднительно, тем более с тем оборудованием, которое у нас было. Присутствие же пятерых специалистов, на двоих из которых имелись дела, резко увеличило такую возможность в глазах Фами. Рисковать доступом ради быстрой проверки он не собирался.
– Что теперь?
– Его люди остались в “Дыре”. Уходить нужно сегодня, катер на пристани. Когда Фами вернется – нам придется очень и очень плохо. Этаж охраняется, так что выйти из номера незамеченными не выйдет.
– Вентиляция?
– Да. Спустимся на пару этажей ниже.
– Вики, ты как?
– Я росла с тремя братьями, так что бывало и хуже.
– Алекс? Что за проект “Второй шанс”?
Хорошее название, людям нравится. Хорошо звучит, несет крайне положительный посыл. Официально – красивая сказка о том, что все заслуживают второй шанс. Компания дает возможность пойманным за руку взломщикам стать сотрудниками отдела безопасности. Конечно, при согласии с пойманного снимаются любые обвинения и перед законом он чист и прекрасен. В противном случае – тюрьма. Коротко и весьма доходчиво.
Новоиспеченные сотрудники с удивлением обнаруживают, что в нынечнем статусе им предстоит заниматься тем же, чем они занимались раньше. Только уже на благо компании. Устраивать настоящие диверсии конкурентам, разыскивать и собирать личные данные, отбивать встречные атаки. Конечно, кто же еще может быть столь эффективен на этом поприще?
– Майк, держись! Мы уже на воде, – голос Вики срывался в истерику.
– Я в порядке, только ног не чувствую. Где остальные?
Невезение в самом его мерзком и отвратительном виде. Мы выбрались из “Дыры” без проблем. На пирсе были минут через десять и все рисовалось в радужной перспективе. Местные кретины устроили разборки, выясняя кто круче. Выстрелы и одна пуля рикошетом попала Майку в позвоночник. Пройди мы секундой позже – все было бы совсем по-другому. Ну почему никто не споткнулся по дороге и не задержал все на эту самую секунду? Почему Майк не бежал чуть медленнее? Почему? Судьба такая, вот и весь ответ.
Телефонный звонок самым безжалостным образом вырвал меня из сна. Не открывая глаз, я наощупь взял трубку.
– Алекс?
– Да, я. Кто и какого хрена в такую рань?
– Майк.
Сон пропал мгновенно. Это было равносильно разговору с кем-то, кто давно умер и звонит с того света на этот, чтобы спросить как тут дела.
– Алекс, нужна твоя помощь. В последний раз.
– Конечно.
Глупо разбрасываться словами? Не тот случай. Есть вещи, которые ты просто делаешь, невзирая ни на что.
– Сколько сил он потратил на свое детище?
– Каждую свободную минуту, Вики. Боялся не успеть.
Вики затушила окурок о стену.
– Не смотри на меня так, я знаю – дурная привычка.
– Тушить о стену?
– Да ну тебя.
Прототип своего “Нейросити” Майк обрисовал мне где-то через год после ранения. Нейропорты уже стали вполне привычной вещью, как в свое время синтезаторы речи. Майк сидел на балконе, быстро черкая что-то в блокноте. Он всегда сначала делал наброски на бумаге и потом переносил их в компьютер. Схемы, наброски интерфейса, куски кода – все первоначально появлялось в его блокноте.
– И в чем различие? Сейчас уже многие моделируют миры, в которых… – я осекся.
– Да ладно, говори, чего уж там стесняться.
– В которых инвалиды могут нормально общаться. “Виртуальная жизнь”, ее как раз активно продвигает “Трансатлантик”.
– Вот именно.
– Что “вот именно”?
– Ты говоришь об обездвиженных. А эта разработка не для них.
– Тогда для кого?
– Для тех, кто в коме.
– Что?!
– Ты слышал что. Нейропорты – штука с уймой возможностей. Более того, о многих из них вряд ли догадываются сами разработчики.
Я так и не понял всех тонкостей того, что мне излагал Майк в последующие три часа. Все мои познания о коме укладывались в пару строк. Работа мозга и всей нервной системы идет совсем иначе. Почему человек впадает в кому и почему из нее выходит – никто не может сказать однозначно. Несмотря на все технические достижения, мозг так и остался малоизученным биологическим чудом.
– Кто она? – Вики прикрыла глаза. Пошел последний час, казалось что время постепенно набирает темп и что еще чуть-чуть и минутная стрелка начнет бежать со скоростью секундой.
– Ее зовут Дженни. Ей двадцать пять.
– Она – как Майк?
– Уже нет.
Мы были на веранде, я просматривал наброски Майка, Майк же просто смотрел по сторонам. Удивительно, но за все годы он ни разу не пожаловался на свое состояние. Ни разу я не слышал от него слов вроде “как мне надоело кресло” или “почему именно я?”. Даже когда врачи поставили диагноз “прогрессирующий паралич”, он лишь улыбнулся и спросил сколько времени у него есть.
– Пара лет. В лучшем случае – три года.
– Слышишь, Алекс? Теперь у меня есть четкий график.
Неисправимый оптимист до мозга костей.
– Алекс, кто она?
– Ты о ком?
Майк кивнул в сторону. У дальнего края веранды в точно такой же коляске, как и у Майка, сидела девушка. Ее длинные черные волосы едва не касались пола.
– Алекс, я пошел.
Я не знаю о чем они говорили в тот день. Но почти каждую минуту с дальней стороны доносился смех. Оптимизм Майка был крайне заразной штукой.
– У нее тоже прогрессирующий паралич, Вики. Когда они познакомились, она едва шевелила левой рукой, правая уже была обездвижена.
– И Майк умудрился ее рассмешить?
– Иначе бы это был не он, сама знаешь.
– И что потом?
Потом Майк целыми днями сидел рядом с ней. Они подолгу разговаривали, насколько я знаю – обо всем на свете. Через три месяца Майк запустил первую версию своего “Нейросити”. Это была самая масштабная система искусственной реальности. Как почетный гость, я сидел в пустой комнате с огромным монитором и наблюдал за тем, как по выдуманному миру, взявшись за руки, гуляют Майк и Дженни. Они бродили вдоль реки, стояли на маленьком мосту, срывали цветы. И смеялись.
Пробный час пролетел невероятно быстро. Я сидел пораженный увиденным и не мог пошевелиться. За стеной раздался плач.
– Дженни? Прости, я не хотел… я не думал…
– Майк, ты… ты… это самый лучший день в моей жизни за последние годы. Я…
И в этот момент я почувствовал что по моим щекам бегут слезы.
Все было далеко не так безоблачно. Слухи о разработке просочились в мир за пределами госпиталя. Майк продолжал изучать нейропорт и моделировать “Нейросити”, но в одиночку такой проект не мог тянуть при всем желании. Я разыскивал людей, которые смогут помочь и которые смогут долго хранить молчание. Но все равно слухи просочились. И тогда в двери постучал “Трансатлантик”. Нетрудно догадаться – они сумели надавить на Майка. Он согласился передать им свои разработки в обмен на то, что будет продолжать работу над “Нейросити” и что все те, кого он подлючил к проекту, останутся вне досягаемости “Трансатлантика”. Конечно, он мог послать корпорацию далеко и просто уничтожить все данные, но слишком уж хороша была идея. Специалисты из “Трансатлантика” понимали, что огромный виртуальный город не является целью Майка и что за этим кроется нечто большее.
Я приехал в больницу через полчаса после звонка. Сколько мы не виделись? Год? Майк замкнулся в себе, когда Дженни оказалась полностью парализованной. Он подключался на весь день к своему “Нейросити” и проводил все время с ней, а по ночам продолжал свою работу. Такое напряжение дало себя знать – его паралич стал прогрессировать сильнее. Время уходило.
– Алекс, я хочу извиниться.
– К черту, Майк. Что у тебя?
– Дженни в коме уже месяц. Врачи не говорили мне, но глупо пытаться скрыть что-то, что находится в компьютере.
– Все плохо?
– Да. У нее нет никаких шансов. Максимум месяц и ее отключат от жизнеобеспечения. Я связался с ее родителями, они приедут завтра.
– Майк, что ты задумал?
– Свадьбу.
Вики снова засмеялась.
– Никогда не думала, что Майк когда-нибудь женится.
– Никто не думал.
– Сюрприз века, не меньше.
– Ага.
– Молодой человек, вы в своем уме? Наша дочь в коме.
– Прошу вас, пройдите следом за моим другом. Десять минут вашего времени, не больше.
Мы закрылись в той самой комнате, где я впервые видел работу системы. Экран включился.
– Папа? Мама?
– Дженни?
Слезы. У всех. Они смотрели друг на друга, Дженни сидела на скамейке под навесом, укрываясь от дождя.
– Ты.. ты…
Десятью минутами все не ограничилось. Поначалу родителям казалось что это – какая-то невероятная мистификация. Были вопросы, на которые могла ответить только настоящая Дженни. И она ответила. Снова слезы, потом еще один долгий-долгий разговор длиною в весь оставшийся день.
– Алекс, вас ведь так зовут?
– Да.
Отец Дженни сел напротив меня. Невозможно словами описать его состояние. Я и сам не знаю, как бы выглядел и что чувствовал бы на его месте. С одной стороны – его дочь лежит в палате за стеной полностью парализованная в глубокой коме, из которой ей уже никогда не вернуться обратно. С другой – вот она, на экране, в своем мире. Разговаривает, улыбается, плачет, размышляет, строит планы на будущее.
– Ваш друг, Майк… Он серьезно говорил обо всем? О свадьбе, об отключении?
– Да. Ему самому осталось не так и много. И точно так же у него нет никаких шансов на возвращение. Лечение невозможно, да вы и сами это знаете.
– Никогда не думал, что руку моей дочери будут просить в такой ситуации.
– И что вы ответите?
– Разве не жених должен услышать ответ первым?
Конечно, – кивнул я. – Традиция.
– Мы… мы ведь сможем ее видеть?
Его голос мгновенно сел.
– Конечно. Более того, вы сможете лично повести ее к алтарю.
Шумиха в прессе. Шумиха везде. Сторонники и противники. Последних было гораздо больше. Религиозные фанатики, орущие о том, что смерть всем даровал Господь и что никто не вправе отбирать ее. “Трансатлантик”, понявший что Майк обыграл его на собственном же поле. Невроятно запутанный клубок, по сравнению с которым Гордиев узел – детская головоломка.
– Молодец, Майк, – Вики была восхищена.
– Еще бы. Без такого привлечения внимания “Трансатлантик” бы получил в свои руки мощнейшее оружие.
– Ты о чем?
– Шантаж. Программа “Второй шанс” обрела бы новую форму.
– Он же мог все уничтожить.
– Ты не поняла, Вики. Это все ради Дженни.
– Цифровой романтик.
– Именно. Все ради своей любимой.
– Алекс, в тебе проснулась сентиментальность? Что-то новенькое, надо запомнить этот момент.
Конференц-зал на третьем этаже был быстро переоборудован. Кресла сдвинуты, широкий центральный проход, кафедра в возле сцены. Проекторы и камеры по всем углам. Новый виток в совершенствовании идеи Майка.
Мы с Вики стояли возле палаты, в которой лежали виновники торжества. Пять минут. Я почувствовал как дрожат мои руки. Вики вытащила очередную сигарету. Старательно показывала свое спокойствие, но прикурить смогла только с третьего или четвертого раза.
– Мы собрались сегодня здесь…
Началось. Как говорится, благослови нас Господи.
Грохот, дым, крики, звуки бьющегося стекла. Выстрелы.
– Алекс, они…
Удар в живот, потом под колено. Спустя секунду я на полу. Вики в двух шагах от меня, ее нос разбит.
– Во имя Господа!
Взрыв в палате Майка и Дженни. Вой сирены, крики “Стоять! Бросить оружие!”. Выстрелы.
Поздно, бравая охрана, слишком поздно.
– Двое раненых. Двое убитых. Нет, трое. Третий – нападавший. Фанатик из медперсонала.
В конференц-зале завершается церемония.
– Можете поцеловать невесту.
Репортеры делают снимки, качество проецируемых фигур на них плохое, но никого это не смущает. Поздравления от разных людей. Слегка растеряный священик – первый раз в своей жизни он провел такую церемонию. Я прихрамываю, Вики придерживает рукой мокрый платок у носа. Встречаюсь глазами с отцом Дженни. Он вопросительно поднимает брови и я в ответ слегка мотаю головой. Его губы на мгновение сжимаются в полоску, потом он что-то произносит и я без труда догадываюсь что именно. “Отмучались”. Мама Дженни прикрывает рот ладонью и плачет, но быстро успокаивается. Дженни стоит рядом с ней и говорит что все в порядке.
Майк подходит ко мне. Он улыбается, словно ничего не произошло.
– Алекс, ты пропустил всю церемонию.
– Пожалуй, я видел самое интересное.
– Знаешь, я до последнего мгновения не был уверен что все пройдет гладко. Ожидал что все отключится и развалится в прах.
– Дженни?
– Она все знала. Хуже уже не могло быть, так?
– Так. Что дальше?
– Я не знаю. Никто не знает. Шуму наделали много, как все развернется – увидим. А я теперь буду развивать “Нейросити” изнутри.
– Майк, я даже не знаю с чем вас поздравлять – со свадьбой или с днем рождения.
– А есть ли разница?
Майк протянул мне руку. Я усмехнулся, вытащил из кармана перчатки, оснащенные датчиками и надел их.
– Поздравляю, дружище. Все-таки ты везучий черт.
– Спасибо, дружище.
Он сжал мою руку. Обычно я начинал скрипеть зубами от боли – Майк любил силу в этом жесте. Но сейчас все ощущалось как обычное рукопожатие.
– Алекс, ты сбил настройки?
– Конечно. Мне надоело растирать пальцы.
Майк хлопнул меня по плечу. Вернее, остановил руку, когда пальцы изображения прошли пару сантиметров вглубь.
– Никак не привыкну, – сказал он.
– Ну, теперь у тебя времени хоть отбавляй. Придумаешь еще что-нибудь.
– Обязательно.
Мы с Вики вышли из больницы через главные двери. Странно, но никого снаружи уже не было. Вокруг лежали никому больше не нужные плакаты и транспоранты с идиотскими лозунгами.
– Алекс, я поймала букет.
– Намек понял.
Она легко стукнула меня в бок локтем.
– Размечтался. Думаешь, тебе это легко удастся?